Исповедь Дракулы - Страница 22

– Можешь не хвататься за кинжал, которого у тебя нет. У тебя замечательный брат, и я думаю, очень скоро мы найдем с ним общий язык. Объезжать норовистого скакуна занятней, чем покорную клячу.

Сколько времени потратил старый учитель на то, чтобы его ученики умели вести себя в самых сложных ситуациях, сохраняя присущее князю достоинство, но Влад просто потерял дар речи от слов Мехмеда, едва сдерживая бурлившую в душе ярость. Обстановку разрядило появление султана.

– Я вызвал тебя не из-за детских забав, – произнес Мурад, пристально посмотрев на стоявших лицом к лицу юношей. – Я желаю поговорить о твоем будущем. В твоих жилах течет благородная кровь, ты храбрый и умный юноша, которого ждет большое будущее. Мне нужны такие люди. Сейчас ты гостишь у нас, но ничто не мешает тебе сделать свой выбор и остаться с нами. Ты получишь здесь очень многое, если, конечно, проявишь должное усердие и преданность. И потом, я думаю, ты уже понял главное – к власти в твоем княжестве приходят, только заручившись поддержкой сильного союзника, – нас или, например, Венгрии. Сейчас у власти находится твой отец, он верно служит нам, но только Аллаху известно, как сложатся наши судьбы. Однажды перед тобой встанет вопрос, как получить принадлежащую тебе по праву власть, и тогда ты вспомнишь об этом разговоре. Но не будем заглядывать так далеко вперед. Угощайся…

И, ненавидя себя за слабость, Влад покорно взял с золотого блюда лакомство, от которого его пальцы сразу стали липкими.

– Тебе предстоит сделать военную карьеру, стать янычаром. Это только начало пути, первая ступенька лестницы, которая может привести тебя к власти. Но для того, чтобы быть уверенным в тебе, ты должен отречься от своего Бога и перейти в истинную веру.

– Нет!

Восклицание само сорвалось с губ, и в этот момент Дракула почувствовал, как вязкая патока, сковывавшая душу, исчезла, и он вернул себе свободу.

– Другого ответа я и не ждал, – невозмутимо откликнулся Мурад II. – И это достойный ответ, ведь если бы ты так легко относился к столь важным вопросам, разве можно было бы доверять такому человеку? Нет, я обещал твоему отцу не принуждать его сыновей к перемене веры, а потому ты свободен в своем выборе. Но ведь ты уже изучаешь Коран, не так ли?

– Да, о величайший самодержец, волею Божьей владыка земли и моря.

– Отлично. Ты должен продолжить его изучение с опытным наставником, и я убежден, что однажды ты постигнешь великую мудрость нашей веры и сам добровольно откажешься от своих заблуждений.

Дни тянулись размеренно и спокойно. Султан Мурад покинул Адрианополь, передав власть сыну, и это окончательно решило судьбу Раду. Влад все реже виделся с братом, и они больше никогда не говорили по душам. Мальчик не выдержал давления нового султана, стал игрушкой в его руках, но старший брат не осуждал его, ведь, по сути, он поступал так же – с интересом изучал военную науку, зубрил священные тексты и вообще был вполне доволен своей судьбой. Но недолго. В начале зимы братьев призвали во дворец и сообщили:

– Ваш отец предал вас. Он вероломно нарушил договоренности с Османской империей и пусть не лично, но участвовал в очередном походе крестоносцев, послав им на помощь отряд во главе со своим старшим сыном. Теперь вы уже не гости султана, а его пленники, с которыми он будет распоряжаться по законам военного времени.

Только спустя несколько лет Влад узнал, что пока они с Раду спокойно жили в Адрианополе, крестоносцы, во главе с королем Польши и Венгрии Уласло I, Яношем Хуньяди и кардиналом Чезарини предприняли новый поход против османов, нарушив подписанный ими же самими всего несколько месяцев назад мирный договор. Ватикан был недоволен половинчатыми итогами кампании и устами Чезарини начал призывать к возобновлению военных действий. У кардинала нашлось много сторонников, и христианская армия направилась к Варне. Узнав о вероломном нарушении Сегедского договора, Мурад пришел в ярость и, отказавшись от уединения отшельника, вновь возглавил османскую армию, намереваясь покарать клятвопреступников. Сражение при Варне оказалось роковым для христиан – крестоносцы были разбиты, король Уласло I и кардинал Чезарини погибли, а Хуньяди бежал.

Тень трагедии накрыла и второго сына валашского князя Дракула. Вряд ли кто-то осмелился бы тронуть Раду, ставшего фаворитом султана, а для Влада начались тяжелые времена. Вернувшись в Эгригез, он постоянно слышал угрозы о том, что его собираются убить или ослепить, условия жизни в крепости стали намного хуже и напоминали тюремные. Княжеский сын был всего лишь разменной картой в политической игре, Влад понимал это, но все же обида переполняла сердце, – он не был виновен ни в чем, не нарушал никаких законов, вначале покорно исполнял волю отца, затем – султана, а с ним обращались словно с преступником. Тот же самый начальник крепости Эгригез Юсуф-бей, прежде такой радушный и добрый, переменился, относясь к заложнику как к личному врагу. Когда он осмелился впервые ударить Влада, юноша остолбенел от гнева и удивления, но потом это стало уже привычным. Жизнь качалась как качели, и отношение к сыну валашского князя менялось в зависимости от политической ситуации. Дракул сохранял нейтралитет, – и условия жизни Влада улучшались, он вновь продолжал обучение, совершенствуя свои знания в военном искусстве, стоило князю предпринять новый поход против османов, – и его сын превращался в бесправного пленника, терпевшего побои, голод и унижения. Люди, окружавшие Влада, не испытывали к нему зла, но заложник не сомневался, что они в любой момент могут перерезать ему горло или, выколов глаза, набить глазницы раскаленными угольями. Однако, если где-то там, в Адрианополе, султан менял гнев на милость, палачи становились приветливы и вели себя так, словно были давними друзьями. К такой жизни можно было привыкнуть, смириться с резкими переменами судьбы, если бы не одно обстоятельство, – все чаще поднимался вопрос об отречении от православной веры, и постепенно это становилось главным условием сохранения жизни заложника. Влад по-прежнему отвечал отказом, но хорошо понимал – очень скоро хрупкое равновесие нарушится и придет время окончательного выбора. Сын князя перестал быть ребенком, податливой глиной, из которой могли лепить все что угодно. Дракула никогда бы не выбрал ислам, предпочтя предательству веры смерть. Это знали и он, и его мучители.