Исповедь Дракулы - Страница 36

– Вот уж не думал встретить твою милость в Венгрии! – Модрусса хотел назвать своего собеседника, с которым он познакомился пару лет назад во время одной из королевских аудиенций, по имени, но передумал, – и у домов были уши.

– Я вернулся. Тайно, под чужим именем. Только ради того, чтобы передать это, – Раду Фарма извлек из-под плаща свернутые в трубочку листки. – Возьми, господин легат и передай… Ты знаешь, кому передать… Это очень важное свидетельство, документ, способный пролить свет на одно известное событие. Письмо диктовал князь еще в Валахии, он хотел рассказать о той великой битве, которую выиграл.

– Дело закрыто.

– Тогда почему твоя милость здесь?

– Даже если я совершу этот опрометчивый поступок, он ничего не изменит. Ни-че-го!

– Кто-то же должен быть на стороне князя! Пусть он сам свидетельствует за себя. Тот, кто обратил в бегство султана, тот, кто писал это, не мог потом унижаться и просить турок о прощении!

Модрусса даже палец к губам прижал, – разговор затягивался, с каждым мгновением становясь все опаснее.

– Переправь письмо, господин легат, умоляю! Пусть справедливость восторжествует.

– Справедливость?

– Мы все сгорим в аду. На Земле не осталось праведников, мы все по локоть в крови. Может быть, этот поступок станет для твоей милости оправданием на Страшном суде… Для тебя, но не для меня.

Модрусса вспомнил глаза пленника, вспыхнувшую в них надежду. Измученный пытками человек верил в него, надеялся на справедливость.

– Этот поступок – самое опрометчивое деяние, которое я совершаю в своей жизни. Может быть, я жестоко пожалею, что поступил так, – Модрусса ловко выдернул из рук бывшего княжеского секретаря бумаги, спрятал их в рукав. – Я ничего не могу обещать. Только если представится случай, если я найду человека, которому можно доверить послание. И не надо благодарностей, они неуместны.

Неловко споткнувшись на выщербленной мостовой, он, не прощаясь, зашагал прочь.

1464 год

Бавария, Зульцбах

Неприметный монах в потертой рясе мог легко затеряться в толпе, а его лицо быстро стиралось из памяти случайных попутчиков. Такой посланник не привлекал к себе внимания, и потому именно на его сутуловатые плечи была возложена столь важная миссия. Путь брата Якова лежал в далекий городок Зульцбах, к известному поэту Михаэлю Бехайму, служившему императору Фридриху и сочинявшему поэмы на злободневные политические темы. Быстрое перо хорошо оплачивалось, и служитель муз не знал трудностей и забот. Это монах понял, увидев добротный, тщательно оштукатуренный трехэтажный дом с крутой черепичной крышей. Бесцеремонный слуга долго не хотел пускать скромного странника на порог, но брат Яков с должным для служителя Бога терпением и кротостью настаивал на своем.

– Господин не подает милости бродягам!

– Тогда покажи ему это.

Брат Яков ловко, как фокусник, извлек из складок своей рясы перстень-печатку, демонстрируя его слуге. Тот, сообразив, что дело серьезнее, чем он предполагал, моментально испарился, а когда вновь предстал перед монахом, то являл собой саму любезность.

– Прошу, святой отец… Хозяин с нетерпением ждет тебя.

Получив назад перстень, брат Яков начал торопливо подниматься по лестнице. Стихотворец, понимавший, что хорошие деньги можно заработать только постоянным трудом, несмотря на ранний час, уже работал над очередным твореньем, сосредоточенно грызя перья, зачеркивая и вписывая новые слова в поэтические строфы. Услышав скрип ступеней под ногами нежданного гостя, Бехайм довольно потер ладони. Перспектива получить заказ от прославившегося своей щедростью короля Венгрии вдохновляла. В том, что это заказ, Бехайм не сомневался – он был придворным стихотворцем, чьи услуги оплачивались королями и императорами, и, конечно же, гонец от венгерского монарха прибыл к нему неслучайно.

После длительного обмена любезностями, рассуждений о погоде и ценах, беседа начала постепенно переходить в нужное русло. Заговорили о книгопечатанье. Сие нововведение только входило в моду, но известный литератор не мог не оценить его достоинств.

– Это поистине великое изобретение! Сколько времени затрачивает переписчик на каждый экземпляр, как дорого стоят рукописные книги! А машина Гуттенберга делает литературу доступной. Когда прекрасную, написанную сердцем поэта поэму читают десятки людей, он испытывает умиление, но когда она станет достоянием сотен, да что там сотен, – тысяч читателей, его душа переполнится восторгом!

– Да, книга несет свет божественной мудрости, наставляет на путь истинный, – согласно закивал головой монах. – А что твоя милость думает об этом, драгоценнейший господин Бехайм?

Брат Яков извлек напечатанную на плотной бумаге гравюру– портрет старика с глубокими морщинами и злыми хитрыми глазами. Бехайм с интересом рассмотрел изображение, затем прочитал подпись под ним:

– Так вот он каков, этот злодей! Я слышал историю о том, как ваш король поймал и наказал за небывалые зверства какого-то князька из венгерской провинции. Да, воистину, внешний вид соответствует душевным качествам человека. На этом лице запечатлены все присущие злодеям пороки.

– Предвидя интерес к этой преступной личности, его величество король Матьяш I приказал разослать для всеобщего обозрения изображения лица злодея – жестокого и свирепого. Но одних только портретов недостаточно. Не все обладают твоей проницательностью, драгоценнейший господин Бехайм, чтобы распознать в Дракуле кровожадного тирана. Только золотое перо пиита может достойно живописать деяния этого величайшего изверга.